Археология – наука о древностях. Именно археология позволяет нам узнать, какими были наши предки, где они жили, чем занимались, во что одевались. В представлении большинства несведущих людей археолог – это Индиана Джонс, который добывает хрустальные черепа, ковчеги с заповедями или, на худой конец, раскапывает какую-нибудь гробницу с мумией или находит древнюю Трою. К счастью (именно так, иначе на Земле уже не осталось бы ни одного разведанного уголка, и это очень печально), почти все археологи – обычные ученые, благодаря которым история человечества сегодня насчитывает тысячелетия. И, как ни удивительно, такими же тысячелетиями измеряется история нашего полуострова – Камчатки. Сегодня мы публикуем интервью с ведущим археологом нашего края Андреем Валентиновичем Пташинским.
Родившийся в 1957 году в Севастополе, уже через несколько месяцев он был перевезен на Камчатку. Закончив исторический факультет Камчатского педагогического института, несколько лет работал в школе, служил в армии, затем – работа в Кроноцком заповеднике, в областном музее. Сейчас он – профессор кафедры истории и философии Камчатского университета имени Витуса Беринга.
Вопрос: Хотелось бы узнать сначала о вас. Как вы пришли в эту профессию? Какова вообще история развития камчатской археологии?
Интерес к истории, к древностям сформировался достаточно давно. После школы поступил на исторический факультет нашего педагогического института. Археологией в чистом виде занялся после первого курса, у нас была археологическая практика, там работал преподавателем Рубан Виктор Иванович. В то время там, в пединституте был студентом тоже (я был на первом курсе, он на четвертом) Пономаренко Алексей Кириллович, и вот с ним я пошел в первую экспедицию и так потихонечку пришел к тому, что занимаюсь археологией до сих пор. Археологов то время (конец советского периода) на Камчатке было достаточно много – Корепанов Кронид Иванович, работал в пединституте, Рубан Виктор Иванович, в музее работал Владимир Николаевич Малюкович, много было любителей, много геологов, вулканологов, охотоведов, которые помогали, делали очень интересные находки. Базовое имя для археологии всего Северо-Востока – это Диков Николай Николаевич. Он действительно всю жизнь проработал здесь на «северах», пытался охватить огромный регион, летом он работал на Чукотке, а когда в августе там начинались заморозки, он приезжал сюда, поюжнее, на Камчатку. И вот в 1961 году (у него были очень масштабные по расстоянию экспедиции) он совершил сплав по р.Пенжина, было уже прохладно, судя по его воспоминаниям, вот он там нашел достаточно поздние памятники, дорусские. Если посмотреть еще шире на археологию Камчатки и Северо-Востока, то первые находки, первый археолог – это Дитмар, Карл Дитмар. Это середина 19 века, это 1851-52 годы, он был чиновником по особым поручениям при Завойко, при первом губернаторе Камчатки, геологом, и он обращал внимание на «древности», там, где они были. Все они у него очень хорошо описаны, и современные исследования полностью подтвердили места, которые он указывал и описывал в своей работе. После Дитмара был небольшой перерыв, потом экспедиция Джезуповская, экспедиция Рябушинского, а после русско-японской войны, после заключения конвенции о рыболовстве здесь появились рыбалки японские, где достаточно хорошо организовано было промысловое хозяйство и в каждой бригаде японской был какой-нибудь сэнсей, который всем руководил, и судя по описаниям, они следили за здоровьем своих рыбаков. На каждом участке были врачи, потому что обязательно были травмы, болячки и т.п. Нужно сказать, что система образования в Японии предполагала всестороннее развитие студентов, поэтому помимо выпускного экзамена, каждый выпускник высшего учебного заведения должен был побывать в разных местах, собрать свой материал, обработать и его представить. И вот так появился здесь этот Эйдзи Накаяма – все его работы изданы на японском языке, на русском пока не изданы, собираются их подготовить к публикациям московские археологи. Здесь в устье Паланы, на правом берегу, там была фактория японская. Они занимались рыбной ловлей здесь в районе Люри и молодой Накаяма был таким врачом. И так как рыбаки, видимо, не особо часто нуждались в его услугах, он проявлял интерес ко всему. Его первая публикация о том, что в литературе сейчас называется «Усть-Паланский комплекс» (с нижней террасы огородов, где основание приморской косы), это публикация на японском языке. Там были характерные находки. Потом уже в 30-е годы очень большую краеведческую работу развернули «красные яранги» (Каменское, Культбаза). Молодые студенты, выпускники центральных ВУЗов были направлены сюда, чтобы собирать всевозможную информацию – географию, этнографию, фольклор, описание природы, полезные ископаемые, все, что можно было. И их публикации известны, а коллекции, к сожалению, в годы войны затерялись. После войны здесь у нас был Смирнов директором музея, Семенов («Землепроходцы»). Нашими древностями заинтересовались новосибирцы, и Семенов хорошую коллекцию отвез в Новосибирск. Где-то она там хранится, к сожалению, посмотреть ее мне не удалось. Вот этот Семенов, он — отправная точка, в-частности, для Корякского музея. Судьба камчатских музеев трудная, к сожалению, разобраться, где чья коллекция, сейчас уже невозможно. Но эти коллекции являются базовыми, и, опираясь на них, уже можно о чем-то говорить, потому что он работал здесь вокруг Паланы, и он отработал вот этот кусок на Пенжинской губе северной. От Манил до Шестаково, до Парени они не дошли немножко с коллегами. Все материалы он обрабатывал сам. Его дело закончил Баженов, тоже с огромным энтузиазмом он этим занимался. Хорошую коллекцию из Рекинник привез в музей краеведческий Заярнов Инокентий Илларионович, он тогда был молодым специалистом, работал в Рекинникской школе. Во время строительства поселка бульдозером был открыт культурный слой. Он все собрал и привез в Петропавловск. Коллекция хранится в областном музее. Потом Владимир Николаевич Малюкович много собирал, сам находил, ну он, в-основном, Карагинский район изучал, Тымлат, Оссора, и через оленеводов, через местных жителей он собирал всякую возможную информацию. К сожалению, у него только газетные публикации, с ними трудно работать, но в любом случае это история исследования. Ну и потом, наверное, я – осенью 1986-87 и потом до 1992 года работал на Пенжинской губе, здесь на побережье. Стационарно работал в Рекинниках, но не в селе, а слева, где маяк на устьях. Два сезона отработал Пономаренко, его коллекция представлена здесь в экспозиции. Ну и в общем-то, все. Я здесь бываю только наездами, экспедиции провести возможности нет пока. Как правило, один. Одному дешевле, проще, мобильней. Сейчас моя поездка — это небольшой грант, над получением которого я бился 8 лет. Это хороший академический грант, многолетний.
Вопрос: Чем же привлекает археологов наша тундра, берега рек и моря? Что это дает для истории?
Почему у археологов есть интерес к этим территориям? Смотрите, огромная территория по площади. На карте – северная часть Восточной Сибири и изучена она явно недостаточно. Проблем, вопросов научных, научно-популярных, исторических достаточно много. Ну самый глобальный вопрос – это заселение американского континента. Очевидно, что его заселили далекие предки жителей Азии, монголоиды, и в пределах 10 тыс. лет более-менее ясно, а что было раньше – неясно. Когда заселили, откуда шли, где останавливались – вот это все-таки глобальные вопросы. Конечно, есть и другие вопросы, касающиеся непосредственно заселения Камчатки. Вот мы знаем, насколько образ жизни коренных жителей, быт, хозяйство, орудия, одежда приспособлены для жизни в этих условиях. Условия экстремальны – циклоны, перепады давления, влажность, длительная зима, оттепели зимой, заморозки летом – и в этих условиях люди жили, жили очень давно, по крайней мере 3,5-4 тысячи лет. Занимались разными видами хозяйственной деятельности. Самые ранние – это охотники на дикого северного оленя, баранов, не бродячие, но полуоседлые. Вот олешки двигались и они вслед за этим стадом шли, попутно добывая все, что угодно. Камчатка – она интересна тем, что вот это сужение Камчатки, мимо этого сужения никто не прошел, ни по хребтам, ни по берегу моря. То есть следы должны оставаться в этих местах в любом случае. Понятно , что это были племена собирателей и охотников, в основном на наземных животных, потому что самые древние следы у нас в пределах 14 тыс. лет ледникового периода. Здесь на Камчатке жили мамонты, ископаемая лошадь, бизоны, носороги. А потом, около 10 тыс. лет назад начался период потепления и эти животные исчезли. От той фауны остался только дикий северный олень. Трудно представить – вот здесь эти огромные травоядные животные, здесь был другой климат, другая растительность, тундростепь, т.е. снега было меньше, а травы больше. Вслед за этими травоядными животными двигались люди. Все самые ранние следы приурочены к центральной части Камчатки. На берегу следы обнаружить трудно, потому что береговая линия очень изменчива, берега рушатся, сыпятся. И вот в эти далекие времена, был Берингийский перешеек. Это огромный участок суши около 1000 км шириной. Северной стороной он примыкал к Ледовитому океану. В то время контуры берегов были другие – к Сахалину примыкал Хоккайдо, Сахалин примыкал к материку, на месте Берингова пролива была огромная суша Берингия. Устье реки Пенжина было вот здесь, грубо говоря, напротив Тигиля. Охотское море было маленьким, тогда уровень моря был на 100-120-150 метров ниже. Понятно, что остров Карагинский примыкал к перешейку. Вот по этой суше и по приустьевым частям рек, по южной кромке Берингии, двигались эти животные, вслед за ними по этой территории шли люди. Шли группы (20-30 человек), они никогда не теряли связи друг с другом. Вот эти первые люди, которые пришли и заселили эту территорию, от них, конечно, ничего не осталось, кроме информации. Потому что из поколения в поколение это передавалось, переходило, и какие бы тут колебания, миграции не происходили, информация о далеких землях существует.
Вопрос: А откуда они пришли?
Советские исследователи настаивают на районе Восточной Сибири и Забайкалья, там хорошие древности обнаружены, и северных территорий Китая. Когда был ледниковый период, была стабильность, а период потепления привел к тому, что изменились флора, фауна, контуры берегов изменились, многие территории начали затапливаться. И люди были вынуждены приспосабливаться к новым территориям. И вот в пределах 3,5-4 тыс. лет на Камчатке появились первые оседлые жители. Среди них – предки ительменов. В этнографии они описаны как классические рыболовы. Все хозяйство тяготеет к реке, которая давала большое количество белковой пищи, которую можно было заготавливать. Использовали все возможные способы лова рыбы, всех возможных видов, базовые, конечно, лососевые.
Нам очень трудно представить, что когда-то человек жил в природе и человека никто не боялся. Потомки морских зверобоев, появившихся тогда, живут до сих пор. Вот сейчас если посмотреть – Парень, Манилы. Дальше – огромный перерыв, в конце советского времени все поселки были закрыты. Если на карту посмотреть Пенжинского района – Иткана, Хаимчики, Орночики, Парень, Шестаково, Ловаты, Микино, очень много поселков морских зверобоев было. Когда мы говорим о суровых природных условиях – вот они. Здесь на месте поселения людей образуется мерзлота. Люди жили, что-то приносили, обрабатывали шкуры, жгли дрова, выкидывали мусор и т.д. Как только люди уходили из этого места, все очень быстро зарастало, покрывалось высокотравьем. Места, вот эти мысы, которые ярко выделяются на фоне тундры, вот это высокотравье показывает, что там жили люди. Почему я делаю упор на высокотравье – потому что стебли прошлогодние ложатся, сквозь них прорастает только вейник и никакие другие виды. Очень тяжело восстанавливается на тех местах. Образуется воздушная подушка. И вот осенние дожди прошли, влага накопилась, зимой замерзла. За лето эта подушка растаять не успевает и ценность наших камчатских памятников* в том, что в культурных слоях очень хорошо сохраняются изделия из органических материалов. Дерево, кость, рог, китовый ус, сухожилия, веточки кедрача, все, что угодно, циновочки какие-то, веревочки – то, чего нигде на других территориях нет.
Вопрос: А когда вы это все достаете – оно не разрушается от того, что попадает на открытый воздух?
Нет, длительная просушка непринудительная, и все будет хорошо. Вот, допустим, берем коробочку из музейной коллекции, здесь почерк Малюковича, Вот – Анадырка, 1977 год. (Достает небольшую коробочку с куском ткани грубого плетения)
Вопрос: А сколько ей лет?
Полторы тысячи. Вам это кажется невероятным, поражает воображение. Допустим, все эти мумии древнеегипетские преподносятся как достижение западной науки, их историков, это изложено популярно в каждом учебнике. Ну, а наши находки – они такие скромненькие, но гораздо интереснее. И о них никто не знает. Я буду на следующий год готовить большую публикацию с рисунками, с описанием вот этих предметов. И вот эта органика – она и придает уникальность культуре древних жителей Камчатки. Вот изделия из кости и рога – это же красота невероятная. Если посмотреть – скромный наконечник гарпуна, на нем такой простенький орнамент, две параллельные прямые и реснички там между ними. Вот обычное орудие охоты, но человек его украшал. Если взять камень, то он везде – песты, жирники, каменные ножи, скребки практически у всех людей на всем земном шаре одинаковы. И все отличие культур – вот в тех изделиях из дерева, рога и в орнаменте. И вот здесь у нас они сохраняются. Они сохраняются в этих природных естественных условиях. Но природа живет по своим законам и, к сожалению, эти места – они потихонечку разрушаются: шторма, оттаивание мерзлоты, обрывы потихонечку сыпятся. Я пытаюсь что-то собрать, для того, чтобы сохранились эти материалы в музее.
Возвращаясь к истории этих мест. В конце ледникового периода, около 10-12 тысяч лет назад здесь жили люди. Потом был небольшой перерыв, появились охотники на оленей, которые кочевали по хребтам – это в пределах 6 тысяч лет. Потом вышли на берег моря морские охотники – 3,5-3 тысячи лет назад и чуть попозже, в пределах 1000 лет назад появились оленеводы. В тундре из ученых никто не работал, каких-то данных очень-очень мало и поэтому такая неопределенность. К приходу русских здесь была нормальная жизнь, люди были постоянно в контакте друг с другом, но какие-то процессы в пределах 500 лет назад начались. Поселения стали укрепляться. В 15-16 веках начались столкновения на берегу моря. Появились крепости. Ближайшая к Палане крепость – это Люри. Там большая западина наверху, а со стороны коренного берега там ров и вал, то есть это самое простейшее укрепление.
Вопрос: А кто нападал на наших жителей?
Не представляю. Потому что морские охотники очень мобильны. Мое глубокое убеждение, что на этот берег приходили охотники с Тайгоноса на лето, у себя всех поубивали зверей и сюда приходили.
Другая крепость – район Кинкильского водопада. Он отлично виден – огромный, красивый водопад, над ним крепость. Я ее зафиксировал. Копать там очень трудно.
В Лесной я сейчас отработал все, что можно. К северу от Лесной — два памятника рядом с ГМС, напротив острова Камень на коренном берегу, наверху два места древностей. Удалось посетить то, что называется «Старая Лесная». Это оказался новый памятник, очень большое поселение. Судя по всему, лет 500 этому месту. И, конечно, огороды в Лесной. Понятно, сейчас там картошка, но кое-что удалось собрать. Там, где будут строить школу, до проведения всех строительных работ нужно проводить экспертизу на предмет наличия памятников.
Интересно, что в хребтах, на этих высокогорных плато люди были. Территория совершенно не исследована, ни с восточного побережья, ни с западного никто из археологов не работал. Находки поступали только через Малюковича. Их местонахождение неясно, очень часто их передавали местные жители, оленеводы. Хорошие древности должны быть вокруг Паланского озера. К сожалению, на озере останавливаться было некогда, а на Ключах удалось поработать два дня. Обошел все, что можно было вокруг, в пределах пяти километров. . Я обошел колеи тракторные и выдува – такие бугорки и там щебнистая поверхность. Сначала я нашел три отщепика, что уже было хорошо. Отщеп – это скол с камня. Когда человек начал обрабатывать камень, вот эти отщепы – это основные следы. И в конце концов на одном из выдувов я нашел небольшую ножевидную пластину. Это новый каменный век, очень интересный период, техника обработки камня специфическая, которая существовала здесь на Камчатке от 10 до 5 тысяч лет назад В более поздние время – 3 – 2,5 тысяч лет назад эта техника расщепления камня была утрачена. Находка очень хорошая. Она показывает, что люди были на Ключах регулярно. Если Крашенинников утверждает, что камчадалы с ужасом смотрели на казаков, которые купались в горячих источниках, ожидая их неминуемой смерти, то на самом деле люди их не боялись, они с интересом относились к этому, их использовали. Самое главное, что вот эти перевальные участки на хребтах были освоены давным-давно. Фактических данных нет, надо туда попасть и поработать. Сейчас только можно утверждать, что в пределах 5 тысяч лет назад было активное освоение Ключей людьми. Что это за люди? Это охотники на дикого северного оленя, который жил там на высокогорных долах, охотники на баранов. Баранов было очень много. Даже до недавних пор. Например, последний баран на Пятибратке был в 1951 году. По всем мысам здесь бегали бараны когда-то до войны.
Морское побережье не очень привлекало людей, они были полностью приспособлены к жизни в предгорье, на склонах гор, вот на этих перевальных участках. Люди вели такой полукочевой образ жизни, связанный с источниками питания. Например, летом в верховьях рек были такие стационарные рыбалочки. От рыбы никто, конечно, не отказывался, оленя, барана я назвал, и не надо забывать перелетных птиц. Тундра кишела всеми видами чаек, уток, гусей, лебедей – а это прекрасные яйца, отличный пух, нормальное мясо. Люди их добывали самыми простыми ловушками – петлями, силками, никто особо не напрягался. Есть ягоды, коренья. В тундре практически все съедобно. Зимой люди спокойно ходили вслед за стадами этих животных. Если стадо стоит, они могли жить рядом с ними. Жилища самые простые, легкие, переносные – каркас, покрышка из шкур. Поэтому в силу их полукочевого образа жизни определить места, где эти люди останавливались, очень непросто.
Вопрос. Не считаете ли вы, что нужны какие-то научно-популярные книги и статьи именно по нашей культуре? И кто это будет делать?
Здесь, в Палане, конечно, музей работает по своей линии, все, что есть хорошего и интересного – вот оно представлено здесь.
Студентов, которые интересуются археологией, очень мало, у всех свои житейские проблемы. Археология сегодня – это не способ зарабатывания денег, это непривлекательно для современной молодежи. Наука – это затратная вещь. Сегодня образовательная политика привела к тому, что из учебных планов полностью вычеркнули археологическую и музейную практику. Сегодня вся практика заключается в том, что студенты приходят в музей и смотрят. Не тот интерес, когда идет полевая практика, когда есть какой-то квадрат раскопа и вдруг — неожиданная находка. Это азарт, интерес. И фантазия безбрежно начинает работать. К сожалению, этого нет.
Расставаясь с собеседником, я выразила надежду на то, что вырастут у нас на Камчатке молодые Шлиманы и Диковы, которые откроют для человечества древнюю культуру одного из самых уникальных мест на Земле – Камчатского полуострова.
*-памятники в археологии – объекты, подлежащие изучению
